[mymp3]http://klopp.net.ru/files/i/c/9/b24fee17cad69952ab665a79272b74.mp3|Змеиная[/mymp3]

Пролог.

Пустыня Сааро. Разграбленный лагерь работорговцев у северной оконечности песчаной долины.
Наемник Иштер.
Он испугано жмется к стене, забито смотря на меня, только что спустившегося в «земляную клеть». Совсем еще малыш, был им по крайней мере несколько месяцев назад. Прошло-то, небось, едва ли с полцикла до новой линьки, еще погремушка на кончике хвоста не застыла. И ведь главное-то, совсем маленький, а все туда же. Шипит из своего угла. Шагнешь вперед – бросится убивать.
Змеелюды за него не много дадут – не любят они выкупать гремучников. Да и действительно, сколько случаев уже, когда именно гремучники в плену с ума сходили, на своих же нападали. И что мне, сказывается, делать? Зачем он понадобился работорговцам? Все же знают, змеелюды в неволе не живут. Али они его сразу после рождения украли?
Нет, ничего не понимаю. Не правильный он змееныш, вон как косится своими янтарными глазками злобно...
-И что ж с тобой делать, ребенок? К нагам отдать – они же и прибьют, во избежание всяких эксцессов... А с людьми ты не проживешь сам.
Принюхивается, водит головой, забавно вскидывая нос. А грива-то… Эк ему светлые волосы то состригли, непорядок совсем. Волосы у них это святое, они ж их как еще одно оружие отращивают, железяки вплетают – все равно чешую им на спинном гребне не пробьет никакая сталь. Как есть малыш. Подпустил бы к себе, на зубы глянуть, я б точный возраст знал. А он еще отрастить себе клыки может... вон как на висках канальца от ядовитых пазух пульсируют!
-Иштер, чего там? – слышится голос моего напарника с улицы: спину прикрывает, вдруг мы не всех охранников перебили? Задумчиво оглядываю тюрьму маленькой змейки. Что ж мне ответить то? Наши не обрадуются, что кто-то смеет богиню оскорблять. Шаэс уж больно легка на расправу, как проклянет, так до конца жизни и будешь мучиться, благо конец этот скоро настанет. Со вздохом отвечаю:
-Гремучник молоденький совсем. Трещотка еще не ороговела.
-Ну так грохни его и валим, - он отвечает почти без промедления. Да и так все ясно: малыш обречен на смерть. А мне вот его жалко, не поднимется рука на сына моей богини.
-Акин, а может с собой возьмем?
И все смотрю на готовящегося к нападению малыша. Красив, зараза. И расцветка-то совсем чистая: серо-рыжие темные пятна до самого хвоста, на светлом фоне фоне. И не глиста уже, вон, веса поднабрал... Сколько ему, интересно? Десять лет? Больше? Все ж, змеелюды быстрее растут. Раза где-то в два.
-Ну, бери, коли дастся. Сам только за ним ухаживать будешь. И хоронить сам.
Ну и что же мне делать-то? Вон, гремучник к стене жмется, хвост под себя подтягивает. Явно к прыжку готовится. Эх, была не была.
-Змейка, прекрати.
Я не двигаюсь, смотрю в эти янтарные глазки с вертикальным зрачком. На лбу у него две ямки рецепторные, он благодаря им видит тепло человеческого тела: мы все для него на одно «лицо», лишь запахи разнятся.
Как же на их змеином языке будет «Я друг»? Богиня-мать, дай вспомнить...
-Я друг, малыш. Исшшеэ Шаассэ.
Ох! Какое растерянное выражение на мордахе! И запал весь растерял, уже не так жмется к стенке. Но все равно не подпустит. Вон как предупреждающе вскинул хвост. Был бы постарше – вовсю погремушкой своей трещал.
-Иштер, – тыкаю себе в грудь. Он должен увидеть движение. Ну да, видит, аж напрягся весь. Не понимает он человечьего, и людям не доверяет. Плохо. Может действительно убить, чтоб не мучился? Богиня все простит. Но это не значит, что не будет мстить… Со вздохом продолжаю:
-Иштер Исшшеэ Шаассэ.
Гремучник хмурится, заметно успокаиваясь. Интересно, я ничего не перепутал? Кто ж их язык мудреный разберет-то… Смотрю, как он неуверенно отцепляется от стены. А когти! Совсем в кровь сбиты! Он ими что, подкоп делал? Вот Тшас! Лечить малыша надо, срочно. А может он уже того, с ума сошел? И я в город свой поведу убийцу.
-Исшштээшс, – он так забавно кривит губы, то я не удерживаюсь от улыбки. И как имя мое коверкает на свой шипящий лад!
-Да, Иштер, змеиный друг.
Он кивает и еще больше принюхивается, наверное, хочет запомнить мой запах на всякий случай. Или ищет запах крови своих сородичей. Говорят, что змеелюды крайне злопамятны. Вот так запах один запомнит, потом всю семью вырежет. Или перекусает, все зависит от степени бешенства.
Протягиваю ему руку. Небось, он истощен совсем, на хвосте далеко не уползет своем. Надо будет в храм Шаэс отвести. Пусть богиня сама решит, куда его девать.
Подхватываю малыша в самый последний момент, как я и думал, без поддержки стенки он не смог удержать вес туловища на хвосте - чуть голову не разбил о каменный пол. И главное так забавно фыркает, даже не думая нападать. Чует, змееныш, кто ему блага желает. И тяжелый же он зараза. Ничего, совсем немного протащить его надо. До повозки и там пусть в тенечке уляжется или на солнышке, уж как захочет.
Гремучник утыкается носом мне в грудь, позволяя взять на руки и вынести из этого подвала. А стоило на солнышке оказаться, так вообще расслабился, хвостом оплел. Благо двигаться не мешает и вес свой перенес удачно.
Акин, мой друг, лишь глаза закатил, когда трещотка была в предупреждающем жесте приподнята над моим плечом.
-Шаэс тебе в помощь, Иштер. Вот убьет это отродье кого-нибудь…
Аккуратно пытаюсь сгрузить на телегу своего малыша. Мало ли что там Акин говорит, никакое мой гремучник не отродье. А очень даже чистокровный красавец. Вон какой узор красивый, чешуйка к чешуйке. Ни одного лишнего оттенка.
Вздыхаю. Змееныш намертво ко мне прилип, все сильнее обнимает-оплетает своим хвостом. И глаза-то закрыты и лицо такое безмятежное. Спит что ли?
-Акин, он не отлепляется!
-Я к твоей змеюке не подойду. С ним на коня лезь, значит.
Вздыхаю. Черте что. Вот уж точно, пожалеть успею о своей отзывчивости и доброте. Что ж я ему сказал-то на змеином? Что так прикипел ко мне за несколько минут знакомства? Вот дайте мне только до храма добраться, уж там-то я все узнаю. И во всем разберемся...
Со вздохом лезу на телегу. Взгромоздиться с такой ношей на лошадь не представиться возможным. Да и коняга моя шарахнется в сторону, едва учует…
-Акин, коня моего подхватишь?
-Ты смотри, Иштер, ползать, как он, начнешь.
Я скривился, но промолчал. Варсак, что с него взять. Бритоголовое дитя пустыни, все тело в татуировках. Зачем он ушел от своего племени, Тшас его разберет.
Гремучник на моих руках чуть извернулся, устраиваясь поудобней, потерся носом об мое плечо. Вот чует мое сердце, проблем я себе нажил. Шаэс, она за чистокровного змеелюда кому хочешь судьбу испортит. А этот… явно из ее любимчиков, коли безумие его миновало. Или нет? Может он оттого и липнет, что с ума сошел в земляной клети? Ну, змейка, кто ж мне ответит-то, что ты там делал? Как ты оказался среди торговцев живым товаром?
Со вздохом я осторожно провел ладонью по спинному гребню. Чешуйки все целы, наросты еще мягонькие. Вот пройдет немного линек и станут они крепче камня.
-И что ж мне с тобой теперь делать, змееныш?
В ответ он что-то прошипел на своем языке. И хвостом потерся, как кошка об ноги. Что ж в твоей голове творится, ребенок? Знать бы мне. То готов клыки выпустить и яд на меня потратить, то жмешься как… Вот знать бы мне как «что».
И в очередной раз вздохнув, стал ждать, когда отряд наш соберется окончательно. Им-то что осталось? Головы собрать да награбленное по телегам разделить. И, наверняка, достанется мне только один маленький наглый гремучник. Или наши меня все ж пожалеют? Кто ж виноват, что не могу я против воли Шаэс идти?..

Шессиах асш Шаэсшех
Люди! Все кругом пропахло ими. Я уже считаю часы до своей смерти. Запах сводит меня с ума. Их слишком много около, а уж когда ветер доносит и аромат крови…
Остается лишь жаться к стене, подальше от всего. Я слишком долго не ел, слишком устал от всего этого. Когда я в последний раз нормально спал? Я чем-то провинился перед Шаэс. Иначе с чего бы ей так жестоко со мной поступать?
Крики. Или мне кажется? Что же там происходит? Запах гари и крови. Как же это давит, небо уже саднит от желания выпустить клыки и отдаться на волю желаний.
Новый запах разбивает все мое спокойствие. Пусть и видимость была, но я, по крайней мере, хоть чуть-чуть держал себя в руках. Громыхнул засов, тяжелые шаги вниз заставляют подобраться.
Раздраженно шиплю. Шаэс мне в помощь, не дамся живым.
-И что ж… ребенок?.. отдать… прибьют… эксцессов... А с людьми…
Так мягко и складно говорит по-своему. И не разобрать, о чем он там разглагольствует. Да и пахнет он все же чудно – песок и солнце. Может мне показалось?.. Нет, песок и солнце. Запах пустыни. Запах свободы.
Скалюсь, уж больно небо болит. Клыки впервые в жизни «режутся», даже яд собирается в канальцах. И это чертовски больно.
-Иштер… - доносится с улицы. Почти родные звуки, но все равно непонятно. Их запахи мне незнакомы, и если они охотники за головами… Тшас, меня так точно убьют.
Шаэс, богиня-мать, спаси и сохрани, огради от гнева людского.
-Гремучник… Трещотка…
-… валим, - от вошедшего тянет странными эмоциями. И вообще это крайне тревожно. Из их слов понимаю с третьего на десятое.
-…возьмем…
Они хотят меня освежевать? С каких пор людям нужны трещотки моего народа?! Подлые двуногие создания! И почему от этого человека так пахнет? Тшас! Как же это раздражает! Жмусь к смене, чуть приподнимая трещотку. Жалко, она еще не ороговела.
-…бери… ухаживать… хоронить…
Этот человек подписал себе смертный приговор! Я ему не беззащитное существо! Пусть еще гребни не окрепли, всего-то три линьки осталось! Зато яд от рождения! И противоядие только мы, дети Шаэс, дать можем! Небо уже не просто саднит, оно горит огнем.
-Змейка, прекрати.
Что? Прекратить? Да с какой стати?! Чтобы меня удобней убивать было?! Подбираю хвост поближе. Вот если его вот так под себя разместить, то оттолкнуться от стены можно. Как раз попаду в этого двунога попаду и там уж успею укусить! И ведь проклятущий совсем не боится! Не чую я страха. Только умопомрачительный аромат пустыни.
-Я… Исшшеэ Шаассэ.
Что?! Он и… Нет, этого просто не может быть. Он издевается, это все не правда! Это же просто легенда! Любой ребенок Шаэс знает ее, но… Легенда, Тшас возьми!
От шока даже забываю, что только что злился и пытался укусить. Это такая малость по сравнению с остальным. Исшшеэ Шаассэ. Бред! Я против! Этого просто не может быть… Ну почему именно он?!
-Иштер, - он делает странное движение. Ну вот, нельзя было расслабляться! Пытаюсь опять подобраться для прыжка. Как он смеет лгать в таких вещах?..
-Иштер Исшшеэ Шаассэ.
Богиня-мать! Он что, не врет? Я заметно успокаиваюсь, по крайней мере, весь запал пропал. Даже небо уже не жжет. И пахнет он хорошо. Не так, как другие, совершенно по-другому. Нахмурившись, пытаюсь вспомнить, как свободно двигаться на хвосте. Надо проверить, вдруг он все же обманывает? Но так хочется, чтобы он говорил правду… Все будут завидовать, если он на самом деле исшшеэ Шаассэ. И он сказал это мне! Нашел, пришел, чтобы забрать меня…
Тшас, как же трудно двигаться!.. Напряжение последних часов забрало все силы, теперь только если на руках и смогу ползти, подволакивая хвост.
-Исшштээшс, – как же трудно произнести его имя. Ведь имя же? Он сам на него откликался, он дважды назвал себя им. И все же оно чем-то похоже на наши имена.
-… Иштер…
Да понял я, понял. Киваю, принюхиваясь к его запаху. Нет ни крови, ни прогорклого запаха человечьей кожи. Только песок и солнце. Неужели все исшшеэ Шаассэ так пахнут? Неудивительно тогда, почему… Шаэс любит своих детей!
Он мой, только мой, других змеелюдов нет тут. Некому оспорить ни его выбор, ни мое право. А так бы, конечно, мне и хвоста не досталось. Хотя… какой хвост? Он же двуног! Шаэс, твой ли это дар? Или же все это лишь шутка человека?
Пытаюсь отодвинуться от стены, но куда там! Сил совершенно не осталось, и пол так быстро приближается…
О… наверное, он действительно исшшеэ Шаассэ. Так быстро подхватил и так заботливо прижимает себе. И еще он почти неуловимо пахнет какой-то сладостью. Ладно, так и быть. Поверю тебе, двуног. Ты и вправду Дарованный. И я готов ради этого бросить вызов кому угодно. Надо только подождать, совсем чуть-чуть. Как только гребни окрепнут на спине! Жаль, волосы обрезали другие люди. Те, чьей кровью так одуряюще пахнет.
Оплетаю хвостом своего человека. Он так правильно меня несет, именно так как и положено. А вот тому, пахнущему прогорклым маслом, лучше не подходить к нам! Приподнимаю трещотку. Он мой Дарованный! И не смотри, что я еще маленький! Только попробуй подойти к нему!
-Шаэс… Иштер… отродье…
Сильнее прижимаюсь к Исшштээшсу. Нет, второй двуног не может говорить про меня. Я не нравлюсь исшшеэ Шаассэ? Ну и пусть. Все равно он мой. Шаэс подарила его мне, он сам сказал!
Человек вздыхает так печально, наверное, сам понимает, что теперь не отпущу. Тоже мне, глупость какая, дарованных отпускать! Они же Дары! Подарки самой богини-матери!
Нет, а как он все же пахнет!
-Акин… отлепляется…
-… змеюке… коня…
Какого коня? Зачем нам это животное? Нет! Нам вполне будет удобно вот на этой повозке. И не надо вздыхать горестно человек. Как бы его утешить? Приобнять что ли посильнее, чтобы почувствовал точно, чей он теперь?
Вот! Правильно! Осторожнее, меня не урони, человек.
-Акин… подхватишь?
-… Иштер… ползать…
Что? О чем они говорят? Второму двуногу не нравится, что я не ползаю? Он расстроил моего человека? Нет, вроде все спокойны. Тшас, как же плохо не знать языка!..
Ну, исшшеэ Шаассэ, иди сюда, ты так вкусно пахнешь. Невольно, трусь носом о его плечо, стараясь перенести на себя его запах. Мой человек будет охранять мой сон, отгонять кошмары.
О чем же он все-таки думает? Так тяжело вздыхает. И такой теплый, надежный. Так бы и не отпускал. Эх, Богиня-мать, дай мне только время. Всего три линьки.
Какой забавный, как нежно проводит по спинному гребню, будто каждую чешуйку приласкать хочет.
-И… тобой… змееныш?
-Держи, как держал, и прекрати что-то говорить на своем ужасном языке.
Пытаюсь приказной тон искупить нежностью. Я ведь не нарочно, он сам доводит своим жутким выговором. И ведь ладно бы было понятно, так нет! А я хочу всегда знать, о чем он говорит!..
И не надо вздыхать, я знаю - ты привыкнешь. Я же хороший!.. Правда ведь?
-Мой Исшштээшс…